Наши добровольцы соберут информацию со всех местных сайтов, переведут на русский и опубликуют. Сделайте Ермак Трэвел Вашим личным окном в мир.

Великий Дворец Византийских Императоров

Описание Великого Дворца Византийск их Императоров

В византийские времена на нынешнем Султанахмете стоял Великий Дворец Византийских Императоров, также известный как Священный дворец (греческий: Ἱερὸν Παλάτιον, Хиерон Палатион, латинский: Sacrum Palatium), который в свое время расцвета не имел равных в Европе. Он мог ослепить любого средневекового посетителя своим богатством. Этот огромный комплекс зданий, включая королевские апартаменты, государственные комнаты, церкви, дворы и сады. Он простирался над наклонным, террасовым участком от Ипподрома до императорской гавани на берегу Мраморного моря. Великий Дворец был построен поэтапно, начиная с Константина Великого в IV веке. Он был увеличен Юстинианом после пожара, вызванного восстанием Ники в 532 году. Позднее императоры, особенно Василий I, увеличили его дальше. После нескольких сотен лет использования он был окончательно покинут во второй половине XIII века в пользу Влахернского дворца и ли Дворца Блачерна . Турецкие султан снесли большую часть Дворца Византийских Императоров, чтобы построить Голубую мечеть . Но некоторые фрагменты дворца сохранились. Конечно Музей Мозаики дает некоторое представление о том великолепие интерьера, котрый царил в сердце Византийской империи.

История Великого Дворца Византийск их Императоров

Когда Константин I переместил римскую столицу в Константинополь в 330 году, он спланировал дворец для себя и своих наследников. Дворец Византийск их Императоров был расположен между Ипподром и Собором Святой Софии . Комплекса дворца был перестроен и расширен несколько раз за свою историю. Большая часть комплекса была разрушена во время беспорядков Ники в 532 году. Он была щедро отреставрирована императором Юстинианом I.

Центральной частью Великого Дворца Византийских Дворцов занимала большая площадь - Августеон. Она простиралась от собора Святого Софии до дворца. Площадь Августеона была окружена собором св. Софии на севере, Термы Зевксиппа и Ипподром на юго-западе, на востоке Сенат и Магнаврский дворец, и на юге императорская резиденция. После пожара Августеон был расширен и украшен белыми портиками, поддерживаемыми двумя рядами колонн. Сама площадь была выстлана мрамором. На Августеоне неподалёку от Золотой колонны, от которой расходились дороги империи, была возведена бронзовая колонна, увенчанная конной статуей императора Юстиниана. Византийский историк Прокопий пишет, что статуя императора обращена востоку, с державой в левой ладони и протянутой правой рукой, как символ власти над варварами. Это довольно странное направление так как император Юстиниан особенно отличился своими походами против варваров на Западе. На довольно короткий период он сумел вернуть Византийской империи многие территории Западной Римской Империи. Император был облачён в доспехи в вйде греческого героя Троянской войны Ахилла.

Дальнейшие расширения и изменения были заказаны императорами Юстинианом II и Василием I. Однако к моменту правления Константина VII его ветхое состояние заставило византийских императоров потратить огромные суммы на ремонт. Однако с начала 11 века византийские императоры отдали предпочтение Влахернскому дворцу как имперской резиденции, хотя они продолжали использовать Большой дворец Византийских императоров в качестве основного административного и церемониального центра города. Он значительно сократился в течение следующего столетия, когда части комплекса были разрушены или заполнены щебнем. Во время осады Константинополя во время Четвертого Крестового похода Великий Дворец Византийск их Императоров был разграблен солдатами Бонифация Монферрата. Хотя последующие латинские императоры продолжали использовать дворцовый комплекс, им не хватало денег на его содержание. Последний латинский император, Болдуин II, дошел до тото, что разобра; крыши дворца и продал их.

Следовательно, когда город был отбит силами византийского императора Михаила VIII Палеолог в 1261 году, Большой дворец находился в состояние негодности. Императоры Палеологи в значительной степени отказались от этого, управляя Византийской империей из Влахернского дворца и используя своды бывшего Великого Дворца как тюрьму. Когда Мехмед II вошел в город в 1453 году, он обнаружил, что дворец разрушен и заброшен. Когда он бродил по своим пустым залам и павильонам, он, как утверждается, прошептал цитату персидского поэта Фердоузи.

Напольное мощение хризотриклиния Большого дворца в Константинополе

Ларионов А. И.

Закладной камень в знак начала возведения столицы Восточно-римской Империи был установлен императором Константином I Великим 11 мая 330 года. Примерно к этому же времени относится начало строительства комплекса сооружений Большого императорского дворца, которое продолжалось и позднее, до тех пор, пока сооружения, занимая склон холма Августион, не превратились в огромный дворцовый комплекс площадью в несколько сотен тысяч квадратных метров. В период правления императора Юстиниана I дворец был фундаментально перестроен, расширен и украшен, тогда же был создан перистиль, поддерживаемый 42-мя колоннами, где располагался хризотриклиний – Золотая обеденная зала - с мозаичным мощением полов. За всю историю развития мозаичного искусства, которая насчитывает свыше 60 веков, редко создавалось столь грандиозное произведение: мозаичный набор занимал площадь 66,5 метра на 55,5 метров, а модуль набора местами настолько мелок, что на один квадратный дециметр приходится до 420 тессер. Это огромное мощение является выдающимся примером технических, творческих и физических возможностей мастеров-мозаичистов.

Ни в одной книге, в той или иной мере посвященной мозаике Большого дворца, нет убедительного обоснования причин отличия стиля мозаичного набора хризотриклиния от доминирующего стиля эпохи Юстиниана, к которой относит время его создания подавляющее большинство ученых. Прекрасно исполненная, многоуровневая, затейливо скомпонованная, окруженная величественным бордюром мозаика хризотриклиния представляет собой загадку размером в три тысячи квадратных метров.

Утверждать, что источником происхождения сюжетов мозаики является какой-либо конкретный регион империи преждевременно, если это вообще возможно. Существует малая вероятность их столичного, константинопольского, происхождения, на чем настаивают некоторые специалисты; едва ли также следует искать источник сюжетов триклиния в центральной Европе, на Пиренеях или на Британских островах. Если судить по стилю исполнения мозаик, то наиболее вероятное происхождение большинства изобразительных мотивов территориально связано со Средиземноморьем, но независимо от того, выполнены они в мозаичных центрах Сирии, мастерских Италии или на побережье Северной Африки, определяющей становится их кровная связь с античным миром.

К какому же стилю, региону, к какому времени можно отнести мозаику хризотриклиния? На эти вопросы, по-прежнему вызывающие живой научный интерес, пытались ответить многие ученые, занимавшиеся проблемами датировки, стиля и истолкования сюжетов мощения. Основные выводы, которые можно сделать на основании ознакомления с работами этих исследователей, сводятся к следующему:

1. Несмотря на некоторые оговорки и расхождения во мнениях почти все авторы за редким исключением соглашаются с тем, что довольно широко трактуемое время создания мозаики хризотриклиния, скорее всего, относится к периоду правления Юстиниана. Упоминаются и другие датировки (Hellenkemper Salies1, Trilling2 и др.). Основными аргументами, позволяющим отнести мозаику к началу - середине VI века, является стратиграфическое и археологическое свидетельства.

2. Все авторы констатируют, что для мозаичного мощения триклиния характерно отсутствие внутренней структуры композиции, которая удерживается широким бордюром и членением на четыре достаточно условных регистра, в свою очередь также условно связанных друг с другом вертикалями деревьев.

3. Терминологически стиль изображения отдельных сюжетов авторы определяют как позднеримский, раннехристианский, позднеклассический, ориентализирующий, позднеантичный, позднеэллинистический, классицизирующий и раннесредневековый. И хотя все термины определяют примерно одно и то же время, в разнообразии его названий проявляются предпочтения авторов.

4. Способ мозаичного набора ученые связывают с мастерскими различных регионов империи: Римом, Грецией, Константинополем, Северной Африкой, но чаще всего с Сирией.

5. Наиболее подробное исследование, связанное с расчленением мозаики на сюжетные группы для их дальнейшего сравнительного анализа, предпринято в книге Д.Т. Райса3, хотя он сам считает свою работу не более чем дополнением к фундаментальному труду Г. Бретта.

Основные концепции, касающиеся особенностей, происхождения и иконографии этой мозаики, сводятся к следующему:

1. Работы по мозаичному убранству пола хризотриклиния выполнены приглашенными в Константинополь мастерами престижной сирийской мастерской. В Сирии мозаики сходной композиции широко представлены во второй половине V века, дворцовые же мозаики следует сравнивать только с сирийскими фигуративными ковровыми мозаиками (H. Salies4).

2. На участке мозаики, открытой в 50е годы, общее движение внутри сюжетов направлено в противоположную сторону от направления движения сюжетов на участке, открытом до войны. Изменение направления связано с тем, что на этом участке работали мастера из другой мозаичной мастерской (D. Talbot Rice5).

3. Типологически мозаика относится к римскому мозаичному искусству. Мозаичные изображения напоминают напольные мозаики, обнаруженные преимущественно в Сирии. Однако, в мозаиках Большого дворца мотивы явно римского происхождения. Вероятно, расположение сюжетов в регистрах на всем пространстве мозаики было согласовано заранее, а темы, размеры и расположение фигур и антуража были оставлены на усмотрение владельца каждой отдельной мастерской, и поэтому некоторые сюжеты повторяются неоднократно. (Fatih Cimok6).

4. Предлагается и значительно более поздняя датировка, хотя ее автор принимает во внимание влияние сирийских фигуративных ковровых мозаик. Трактовка живописного пространства характерна для первой половины VII века. Аргументы основаны на сравнении с незначительным количеством произведений в иных материалах, и не являются убедительными (Trilling7).

5. Выяснение смысла, содержания константинопольской мозаики остается проблематичным. Целью художника, вероятно, было желание окружить прогуливающихся вдоль портика правителей империи прекрасными образами мира, которым они управляют и который характеризуется щедростью мирной природы с одной стороны, насилием и жестокостью - с другой (Katherine M.D. Dunbabin8).

Можно предположить, что взгляд на данный вопрос не ограничивается названными концепциями, и появление новых является делом времени. Позволим себе предложить одну из них, касающуюся датировки и вероятного способа создания неповторимого мощения перистиля и триклиния.

Мозаичный набор такого масштаба как мощение хризотриклиния требует значительных материальных затрат на его исполнение. К тому же сомнительно, чтобы после всех гонений и преследований, которым подвергались первые христиане, Церковь с безразличием отнеслась бы к возрождению античных (языческих) образов в самом сердце Империи – Большом Императорском дворце. Но величие Империи, в котором Церковь была кровно заинтересована, требовало превращения Константинополя в одно из чудес света, и в первую очередь следовало украсить трапезную Большого дворца, где проходили наиболее важные встречи. Если принять во внимание расходы Юстиниана I на войны и дипломатию, на возведение новых городов, строительство храмов и, наконец, на реконструкцию Большого Дворца, то становится ясно, что идея мозаичного мощения на условиях обычного заказа является иллюзорной. Очевидно, был найден более экономичный способ реализации идеи убранства триклиния, но возможно и обратное – существование такого способа и привело к появлению идеи мозаичного мощения. Попробуем и мы найти его.

Несоответствие стилистики мощения изобразительным канонам VI века приводит в недоумение. Поскольку "золотой век" античной мозаики остался в прошлом, энергия живого движения, объемность плоти, античная пластика фигур, добродушная ирония отдельных сцен заметно отличаются от аскетичных образов, относящихся уже к иной эпохе. Мозаичные мастерские, украшавшие дома и виллы землевладельцев, постепенно разорились, но после их закрытия все имущество, включая законченные произведения, поступало в собственность муниципий и хранилось где-нибудь на складах в ожидании своей участи. Кстати, не следует исключать возможности того, что многие изображения изначально были частью убранства загородных вилл отдаленных регионов империи, затем они были изъяты из архитектурного контекста и в дальнейшем украсили полы перистиля Большого дворца. Ко времени, когда Юстиниан предпринял перестройку сооружений Большого дворца, запас мозаичных изображений, которые могли быть использованы для украшения перистиля дворца, был весьма значителен. Из множества мозаик, пригодных для убранства дворца, отбирались только те, которые масштабно соответствовали изобразительной плоскости интерьера, были сходны по размеру тессер и уровню исполнительского мастерства. Нескольким художникам могло быть поручено исполнение копий отобранных мозаик в определенном масштабе, а придворному художнику - скомпоновать эти копии применительно к назначению помещения. После того, как идея получила высочайшее одобрение, без которого, учитывая отношение церкви к изображениям подобного рода, эта работа не могла быть выполнена, началась реализация проекта. Мозаичные произведения, доставлялись во дворец к месту окончательной сборки. Здесь их аккуратно обрубали почти по самый контур изображения, сохраняя один - два обкладочных ряда (случайно или нет, но дизайнеры книги Ф. Кимока "Мозаики Стамбула"9 выделили изображение головы и лапы тигра на белом фоне именно таким образом; они сделали на бумаге то же, что, вероятно, делали с мозаиками мастера VI века, т.е. сохранили два ряда фоновых тессер, прилегающих к контуру изображения), что позволяет продолжить набор фона, делая швы между старым и новым набором практически незаметными. Затем изображения выкладывались на подготовленное известково-цемяночное ложе в соответствии с общим замыслом, становясь "маячками" для дальнейшей работы, которая заключалась в наборе фона "рыбьей чешуей". С такой работой могли справиться ученики или подмастерья под руководством одного мастера, основной задачей которого была подгонка фоновых тессер к контуру изображения таким образом, чтобы места стыков были незаметны, а весь фигуративный мозаичный ковер создавал впечатление произведения, созданного на одном дыхании. Сюжет с двумя охотниками на тигра позволяет получить подтверждение высказанной мысли: шов между основным фоном и обкладочными рядами слева от охотников и слева от дерева слишком заметен, чтобы быть случайным - его явная очерченность, определенность выглядит недвусмысленно; едва ли это можно объяснить неаккуратностью мастеров – мозаичистов, скорее шов стал заметен со временем в результате подвижек и проседаний грунта и мозаичного фундамента. Так же красноречив нижний обрез бороды Океана на бордюре: при тщательной проработке волос-водорослей, обрамляющих исключительно тонкий набор лица, этот лапидарный обрез производит ощущение дисгармонии. Примерно то же можно сказать о сюжете с лошадьми и жеребенком: трещина, прошедшая ниже копыт животных, не затронула изображения, а широкие межтессерные швы, больше похожие на трещины, мягко обтекают контуры изображения лошадей.

Многие сюжеты изначально были лишены какого-либо философского наполнения или скрытого смысла и могли представлять интерес только для тех владельцев загородных домов, которые их заказывали. Все эти сюжеты, не имеющие ничего общего друг с другом, ограничены широким бордюром, который по стилю набора акантовых завитков, спиралей, "следов вороньих лапок" не слишком противоречил новым стилистическим требованиям. Маскарон бордюра по модулю тессер и стилю набора отличается от акантового орнаментального окружения. Заметна некоторая принужденность в том, как завитки аканта оплетают маски, например, маска "Предводителя варваров" как бы выглядывает из-под акантовых листьев, скрывающих верхнюю часть его головы. Хотя изображения масок, а иногда бюстов, встречается на бордюрах мозаик в разных регионах империи, но именно прием изображения на бордюре маски в акантах был более распространен в искусстве Сирии. Например, на мозаичном бордюре из Шахбы, относящемся к началу IV века, маска и оплетающий ее акант выглядят более естественно, хотя и выпадают своим размером из общей ритмики зарослей аканта; маски на бордюре из дома Атриума в Антиохии занимают середины верхней и нижней горизонталей. Также органично сочетание головы и аканта на бордюре, окружающем мозаику начала IV века из Дафнэ. В обоих случаях одновременность набора головы и окружающего ее декора сомнений не вызывает. На мощении триклиния для того, чтобы сохранить единство и цельность бордюра, мастера иногда жертвовали самоценностью масок, которые, вероятно, были доставлены во дворец в готовом виде и вмонтированы в мозаичное ложе, а остальные декоративные элементы бордюра были набраны одновременно с набором фона основного мощения. Маски бордюра хризотриклиния должны были создавать определенную ритмику, хотя их отсутствие на одном из сохранившихся углов не соответствует установившейся традиции акцентировать масками углы мозаичного обрамления. Различия в приемах трактовки между набором маскарона и орнаментальными завитками бордюра позволяют предположить, что маски на бордюре Большого дворца, так же как сюжеты основного мозаичного пространства, являются так называемыми "перемещенными мозаиками". Наиболее вероятное время их исполнения относится примерно к III - IV веку, и прежде, чем многие из них заняли свое место в напольной мозаике перистиля, они могли украшать загородные виллы богатых граждан империи. Стратиграфические исследования, упоминаемые в книге К. Данбэбин10, не противоречат нашей концепции. Такой подход к проблеме позволяет рассеять большинство прежде необъяснимых противоречий, связанных с происхождением этой мозаики и дать объяснение некоторым странностям построения композиции.

Если рассматривать напольное мощение с точки зрения функции хризотриклиния, то его название - Золотая трапезная – говорит само за себя, то есть это обширное помещение предназначено для званых обедов в дни празднований с большим количеством приглашенных гостей. Мы не располагаем информацией о том, сколько обеденных столов размещалось на огромной поверхности мощения, мы также не располагаем информацией о том, где мог стоять императорский стол, был ли он приподнят на возвышении, каким образом были расставлены столы приближенных, оставлялось ли пространство для сцены или где находился главный вход для императора и свиты. Отсутствие точных ответов на эти вопросы позволяет строить самые смелые предположения. Например, то, что сюжеты на всех четырех регистрах обращены в одну сторону, может говорить о местоположении царского стола и столов приближенных. Столы гостей, по-видимому, располагались на свободных от изображения пространствах между регистрами; пиршественные столы, установленные по коротким сторонам перистиля, располагались перпендикулярно по отношению к регистрам и установленным на них обеденным столам – этим объясняется разворот изображений на 90 градусов. Разнонаправленное движение сюжетов на открытых в разное время участках мощения объясняется тем, что огромный перистиль мог иметь внутренние членения, разделявшие общее пространство на камерные помещения – это могли быть подвесные конструкции или нечто вроде ширм. Но в любом случае на первый взгляд бессистемная композиция создавалась в соответствии с жесткими требованиями иерархии и функции. Можно даже предположить, что распорядитель - номенклатор усаживал опальных сановников за столы, вблизи которых размещались сюжеты устрашающего содержания, а те, кто во время трапезы находился в окружении пасторальных сцен, могли чувствовать себя в относительной безопасности.

Попытаемся выявить стилистические и сюжетные соответствия между некоторыми изображениями мозаичного мощения Большого дворца и иконографическими аналогами, созданными в разных техниках (мозаиками, образцами декоративно - прикладного искусства, миниатюрами), встречающимися в искусстве других регионов. Но предварим сравнение напоминанием о том, что Кэтрин Данбэбин разделяет точку зрения Хелленкемпер Сэлиес, которая считает, что сравнивать следует однородные произведения, выполненные в одной и той же технике и относящиеся к соответствующей традиции11. Следует заметить также, что профессор Данбэбин, да и не только она, считает напольные мозаики основного изобразительного поля и бордюра хризотриклиния натуралистичными12, но с таким определением трудно согласиться, поскольку натурализм губителен для мозаичного искусства. Каждый сюжет мощения представляет собой изолированное, эпическое или драматическое, эмоционально окрашенное событие с происходящим на наших глазах действием, которое нам представляется знакомым с начала времен как живая реликтовая память. Ни одно действие не продолжается в пространстве мощения и ограничивается только площадью, которую занимает данный сюжет; затем следует пауза, заполненная веерным набором фона, и начинается новый сюжет, ограниченный только собственным пространством. Изобразительные пространства как бы наплывают друг на друга, калейдоскопически меняя тему; в тех местах, где сюжеты соприкасаются, заметно некоторое несоответствие масштабов изображений. Драматические события представлены в момент кульминации, эпические – как непрерывный процесс в неопределенном времени и месте. В каждом изображении заметно, что художник стремится проникнуть в суть предмета и события, избегая всего сиюминутного, преходящего, и поэтому большинство сюжетов имеют вневременной характер, а это более присуще глубинному, осмысленному реализму.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru

И расширен Феофилом . Детей императора, рождённых в Порфирном зале дворца, называли порфирородными .

Дворец при Юстиниане

К сооружению дворцового комплекса Юстиниан приступил вскоре после восстания Ника , в ходе которого при пожаре пострадала значительная часть построек старых императорских палат Константина. Центральной частью священных палат являлась большая площадь - Августеон , простиравшаяся от храма святой Софии до дворца. С четырёх сторон площадь окружали постройки - храм св. Софии на севере, Термы Зевксиппа и Ипподром на юго-западе, на востоке Сенат и Магнаврский дворец , и на юге императорская резиденция.

После пожара Августеон был расширен и украшен белыми портиками , поддерживаемыми двумя рядами колонн, земля была выстлана мрамором . На площади неподалёку от Золотой колонны, от которой расходились дороги империи, была возведена бронзовая колонна , увенчанная конной статуей Юстиниана. Прокопий пишет, что император был представлен с лицом, обращённым к востоку, с державой в левой ладони и протянутой правой рукой, «дабы повелевать варварам». Император был облачён в доспехи, в которых обычно изображался Ахилл .

Перед зданием Сената был выстроен портик с шестью беломраморными колоннами, украшенный статуями. В термах Зевксиппа, где Константин собрал коллекцию античных статуй, Юстиниан приказал восстановить разноцветные мраморные орнаменты, пострадавшие в пожаре. Императорская резиденция была отстроена заново с пышностью, которую, по словам Прокопия, невозможно передать словами. С юго-западной стороны под портиками находились железные двери, которые вели в сени, называемые Халкой. Войдя в двери, посетители проходили полукруглым двором в большую залу с куполом, который Юстиниан вторично перестроил в 558 году . Пол был сделан из цветного мрамора, окаймляющего большую круглую плиту из порфира . Панели стен тоже были из цветного мрамора. По верху располагались большие мозаичные полотна, изображавшие Юстиниана и Феодору в праздничных одеждах в окружении сенаторов, сцены вандальской и итальянской войн, триумф Велисария , представляющего побеждённых королей императору.

Двустворчатая бронзовая дверь вела из ротонды Халки в караульные помещения, называемые портиками схолариев, протекторов и кандидатов . Это были обширные залы, служившие помещениями для дворцовой стражи, и, кроме того, они включали парадные комнаты, в одной из которых находился под куполом большой серебряный крест. Наконец, посредством широкой аллеи, окаймленной колоннами и прорезающей квартал гвардейцев, попадали в сам дворец, где прежде всего вступали в большой Консисторион . Это был тронный зал, в который с трёх сторон вели двери из слоновой кости, задрапированные шелковыми занавесями. Стены были украшены драгоценными металлами, пол убран коврами. В глубине залы на трехступенчатом возвышениями между двумя статуями Виктории с распущенными крыльями находился трон, покрытый золотом и драгоценными камнями. Над троном возвышался золотой купол, поддерживаемый четырьмя колоннами. Позади трона три бронзовые двери открывались на лестницы, которые вели во внутренние покои.

Приём в Консисторионе проводился в дни больших праздников, при назначении высших сановников и встрече иностранных послов. Рядом с Консисторионом находился большой Триклиниум или Триклиниум девятнадцати лож . Это был большой роскошно убранный зал, в котором устраивались пиры в честь иностранных послов или высоких сановников, также в Триклиниуме проводились некоторые церемонии, как то коронование императрицы, прощание с покойным императором. Рядом находилась церковь Спасителя служившая во времена Юстиниана дворцовой церковью. Весь описанный комплекс был одноэтажным и назывался Халкеи, все строения которой фасадами были направлены в сторону Августеона. Позади апартаментов Халкеи возвышался большой дворец Дафна. Комплекс Халкеи связывали с дворцом множество аллей, дворов и галерей.

Вход во дворец находился против юго-восточных ворот ипподрома. Дворец был двухэтажным и имел два крыла, которые окружали большой двор, часть которого занимал личный манеж императора. Первый этаж строений занимали придворные службы. На втором этаже находились личные покои императора, в том числе самые роскошные залы палат. Это были три залы - «триклиниум Августеос», «восьмиугольная гостиная» и «коитон Дафны». Залы дополнялись широкой террасой с которой открывался вид на море. Терраса являлась частью галереи Дафны, в которой находилась статую нимфы, которую привез Константин из Рима . С другой стороны находилась галерея, соединявшая церковь Св. Стефана, Дафну с ложей императора на ипподроме «Кафизмой», которая представляла собой дворец, где позади ложи находились комнаты для приёмов и отдыха. В этой части Палат, как и в Халкеи находились только приемные и служебные помещения. Для жилья использовались два дворца находившиеся между Дафной и морем - «Хризотриклиниум» и «Трикон». Описания их убранства не сохранилось.

Комплекс священных палат дополнял уединённый «триклиниум Магнавара», отреставрированный Юстинианом с большим великолепием. Ко дворцу были пристроены галереи, соединившие его со Св. Софией. Таким образом, император мог, не покидая своего дома, перейти из ипподрома в церковь. В завершение всего, Юстиниан включил в расширенный комплекс дворцовых построек свой старый дом, в котором жил до воцарения .

В последующие эпохи

Мозаики времён Юстиниана

Byzantinischer Mosaizist des 5. Jahrhunderts 001.jpg

Byzantinischer Mosaizist des 5. Jahrhunderts 002.jpg

Istanbull - palasset - 13.jpg

Mosaic from imperial palace.JPG

Напишите отзыв о статье "Большой дворец (Константинополь)"

Примечания

Ссылки

• Компьютерная реконструкция
• Ворота Большого дворца
• на проекте Arkitera
• на проекте Emporis

Координаты : 41°00′21″ с. ш. 28°58′38″ в. д.  /  41.00583° с. ш. 28.97722° в. д.  / 41.00583; 28.97722 (G) (Я)

Отрывок, характеризующий Большой дворец (Константинополь)

Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.

Трансформации византийского дворца Вуколеон February 3rd, 2015

Я обещал детальней показать византийский дворец Вуколеон - выполняю.
Руины Вуколеона хорошо демонстрируют, как век индустриализации пагубно сказался на памятниках старины (и это происходило не только в Турции). До второй половины 19 века на многочисленных литографиях фасады дворца присутствуют почти в полном объеме, логично предположить, что тогда сохранялись и многие внутренние помещения, просто гравюры не в состоянии нам их показать. Но, уже с 1871 г. при строительстве железной дороги в Стамбуле вдоль берега Мраморного моря большая часть дворца была уничтожена. И постепенно, в течение 20 века, морские фасады императорских дворцов почти полностью исчезли.

Гравюра, изображающая морской фасад дворца Вуколеон и маяк Фарос (середина 19 века). Этому фасаду повезло больше всего, часть его окон и арок до сих пор торчит из земли.

Второй фасад дворца Вуколеон. Ему повезло меньше, он превратился в груду камней на стамбульской набережной. Кстати, именно отсюда были взяты известные мраморные львы, украшающие сейчас Музей археологии.

Немного истории.
Дворец Вуколеон - это часть так называемого Большого дворца, главного дворца Константинополя. Изначально, в 4 в. н.э., на этом месте располагался дворец Гормизды, специально построенный для беглого персидского принца Ормизда, он получил в Константинополе политическое убежище. Дворец Гормизды постоянно перестраивали, здесь приложили усилия императоры Юстиниан I, Василий I, Никифор Фока и многие другие.

Самое раннее фото фасада Вуколеона (1850-е), львы все еще присутствуют на своих местах. Стоит отметить относительную цивильность рядом стоящих турецких жилых домов - дальше все будет намного ужасней.

Лев из Вуколеона в Археологическом музее Стамбула.

И вот, проложили рельсы железной дороги (их видно слева), а справа, уже руины морских стен, где когда-то был фасад со львами. Они застроены разнокалиберными скворечниками, теперь здесь живет беднота. Фасад располагался примерно в том месте, где на фото стоят мужики с собачками.

Общий вид фасадов Вуколеона после строительства железной дороги. В центре, руины башни маяка Фарос.

Вид руин дворца с противоположной стороны. Обращает внимание все еще достаточно приличная высота морских стен, далее они будут постепенно уменьшаться в размерах.

Основание стен - античные сполии, судя по всему весь старый Византий пошел на стройматериалы.

На этом снимке виден сохранившийся фасад дворца (справа) и какие-то участки Морских стен Константинополя (слева)

Самая западная часть дворца. Видна церковь Сергия и Вакха (справа), приморская крепостная башня и, на переднем плане, внизу, справа, часть стены Вуколеона, нижняя часть этой стены - ровная циклопическая кладка, скорее всего из сполий. Сейчас все эти мраморные блоки находятся под землей внутри насыпи обводного шоссе, проложенного в 1959 году.
Ну, и поворот железной дороги, из-за которой все и порушили.

Фронтальный вид с моря на Вуколеон, видны сразу два фасада.

Еще один вид с моря, с большего расстояния. Заметно, что западный фасад, что слева, разобран почти до уровня основания - античных сполий, и домиков уже почти не осталось. Левее, видны так называемые Треснувшие ворота или Морские ворота Вуколеона, вернее, то, что от них осталось, они ступенями спускались к воде.

Угол западного разрушенного фасада Вуколеона, хорошо виден мрамор Морских ворот дворца.

Основание стен дворца. Сейчас эти сполии находятся под землей на глубине 5-6 метров.

Резные мраморные блоки парадной лестницы в Морских воротах Вуколеона.

Монограмма императора Юстиниана.

Треснувшие или Морские ворота дворца Вуколеон.

Так, по мнению реконструкторов, должен был выглядеть этот фасад. Морские ворота - это такая маленькая дверка в центре композиции. Зато, справа, видна огромная арка каких-то ворот, которые на старых фото дворца плохо просматриваются. Сбоку, справа, действительно, есть большая арка, она уцелела до сих пор.

А это мои фото Морских ворот, вернее того, что от них осталось. На старых фото эта арка находится на высоте 5 метров над уровнем моря, здесь же я снимал, стоя на земле. Как я писал выше, всему виной шоссе, проложенное в 1959 году, из-за него уровень земли существенно поднялся, и половина высоты фасадов дворца ушла под землю. И очень знатное здесь турки сделали заграждение, через эту металлическую сетку я так и не смог просунуть объектив, слишком она частая. Поэтому пришлось снимать сквозь нее.

Это то, что осталось от угла дворца. На всех старых фото этот угол возвышается как башня, сейчас он потерял примерно треть своей высоты. Зато видна огромная арка ворот, заложенная неизвестно когда. Непонятно, зачем нужно было делать столько ворот на таком небольшом участке стены? И можно, конечно, оценить "землеройность" исследователей дворца, ведь меньше ста лет назад этот угол был абсолютно монолитным, на нем сверху даже строили дома, сейчас же за стенами пустота.

Так этот угол стен дворца возвышался еще в середине 20-го века.

Сохранившийся восточный фасад дворца Вуколеон (фото конца 19 века)

Большой или Святой дворец в Константинополе (греч. Μέγα Παλάτιον) оставался главной резиденцией византийских императоров на протяжении восьмисот лет, с 330 по 1081 гг. Он был заложен Константином Великим между Ипподромом и Святой Софией, перестроен Юстинианом и расширен Феофилом. Детей императора, рождённых в Порфирном зале дворца, называли порфирородными.

Дворец при Юстиниане

К сооружению дворцового комплекса Юстиниан приступил вскоре после восстания Ника, в ходе которого при пожаре пострадала значительная часть построек старых императорских палат Константина. Центральной частью священных палат являлась большая площадь - Августеон, простиравшаяся от храма святой Софии до дворца. С четырёх сторон площадь окружали постройки - храм св. Софии на севере, Термы Зевксиппа и Ипподром на юго-западе, на востоке Сенат и Магнаврский дворец, и на юге императорская резиденция. После пожара Августеон был расширен и украшен белыми портиками, поддерживаемыми двумя рядами колонн, земля была выстлана мрамором. На площади неподалёку от Золотой колонны, от которой расходились дороги империи, была возведена бронзовая колонна, увенчанная конной статуей Юстиниана. Прокопий пишет, что император был представлен с лицом, обращённым к востоку, с державой в левой ладони и протянутой правой рукой, «дабы повелевать варварам». Император был облачён в доспехи, в которых обычно изображался Ахилл. Перед зданием Сената был выстроен портик с шестью беломраморными колоннами, украшенный статуями. В термах Зевксиппа, где Константин собрал коллекцию античных статуй, Юстиниан приказал восстановить разноцветные мраморные орнаменты, пострадавшие в пожаре. Императорская резиденция была отстроена заново с пышностью, которую, по словам Прокопия, невозможно передать словами. С юго-западной стороны под портиками находились железные двери, которые вели в сени, называемые Халкой. Войдя в двери, посетители проходили полукруглым двором в большую залу с куполом, который Юстиниан вторично перестроил в 558 году. Пол был сделан из цветного мрамора, окаймляющего большую круглую плиту из порфира. Панели стен тоже были из цветного мрамора. По верху располагались большие мозаичные полотна, изображавшие Юстиниана и Феодору в праздничных одеждах в окружении сенаторов, сцены вандальской и итальянской войн, триумф Велисария, представляющего побеждённых королей императору. Двустворчатая бронзовая дверь вела из ротонды Халки в караульные помещения, называемые портиками схолариев, протекторов и кандидатов. Это были обширные залы, служившие помещениями для дворцовой стражи, и, кроме того, они включали парадные комнаты, в одной из которых находился под куполом большой серебряный крест. Наконец, посредством широкой аллеи, окаймленной колоннами и прорезающей квартал гвардейцев, попадали в сам дворец, где прежде всего вступали в большой Консисторион. Это был тронный зал, в который с трёх сторон вели двери из слоновой кости, задрапированные шелковыми занавесями. Стены были украшены драгоценными металлами, пол убран…